«Вопрос идет от намерения сохранить слово «гуманизм». Я спрашиваю себя, есть ли в том необходимость. Или недостаточно еще очевидна беда, творимая всеми обозначениями такого рода? Люди, конечно, давно уже не доверяют «измам». Но рынок общественного мнения требует всё новых <…> Философия понемногу превращается в технику объяснения из первопричин. Люди уже не думают, они «занимаются философией». В соревновании таких занятий философии публично щеголяют в виде броских «измов» и стараются перещеголять друг друга».
Мы предлагаем не щеголять (пользуясь оборотом Хайдеггера), а подумать или просто вспомнить о сути.
Гуманизм (от лат. humanus — человечный) — мировозрение, в центре которого находится идея человека как высшей ценности; система построения гуманного человеческого общества, где высшей ценностью является жизнь человека.
Одна из болей, звучащих в кабинете психолога или психотерапевта — это боль потери внешней опоры. Боль потери Родителя в самом широком понимании этого слова: будь то реальный родитель или символический в виде учителей и наставников, значимой фигуры, на которую можно было опереться раньше, своей семьи, профессиональной группы, общества или общины.
Потеря родителя происходит ввиду самых разных причин и может быть постепенным процессом или внезапным событием. Но какой бы не была форма и причина случившегося, выбор, который встает перед человеком един — остаться в чувстве утраты, разочарования, ярости, злости, обиды и бессилия и искать (ждать) нового (идеального) Родителя или, проживая печаль, расставаться с иллюзиями (в том числе справедливости), с инфантильной привычкой передавать другому ответственность за свою жизнь, укреплять внутреннюю опору. Через чувство благодарности всем бывшим учителям и родителям, через обретение веры в свое собственное Человеческое, опираться на своего собственного внутреннего Родителя и Взрослого. И соответственно стремиться самому везде и всегда проявлять мировоззрение, ценности, принципы и смыслы того идеала.
Одним из таких принципов, особенно для представителей помогающих профессий, является сохранение гуманности, на которой построены этические кодексы психологов и психотерапевтов. Именно гуманное отношение после пережитых травм - вот, что становится целебным. Мы знаем эту силу, работая с клиентами и группами, выходя из травм через дверь силы, доброты, поддержки, способности видеть и слышать индивидуальное в человеке.
На эту силу опирались учителя и основатели психотерапии, многие из них во время и после трагедий. Не озлобленность и разрушение, а человечность и созидание были их откликом. Эрих Фромм, встретив Первую мировую войну в четырнадцатилетнем возрасте, задает себе вопрос несколько лет спустя: «Как это возможно? Чтобы миллионы людей убивали друг друга ради явно иррациональных целей или из политических соображений, от которых каждый отдельный человек настолько далек, что никогда не стал бы жертвовать собой ... То есть как возможна война с политической и психологической точек зрения? Какие силы движут человеком?" (Фромм, Психоанализ и этика. с. 367.)
Исследуя тоталитарные режимы (главным образом - на примере нацистской Германии) Фромм видит в них механизм бегства от свободы в виде подчинения человеком своей воли внешнему авторитету - партии, державе, «закону и порядку» как самоценности. В демократических режимах ХХ века Фромм также наблюдает бегство от свободы, но его механизм несколько иной. В этом случае личность не подчиняет себя внешней силе, а полностью интегрируется в нее. И тогда Фромм, а вместе с ним и его последователи, предлагают гуманистическую опору, веру в человека и милосердие, созидание и любовь.
Гуманизм – осознанная установка на человечность без границ, то самое безусловное уважение к человеку и признание ценности личности, на котором построены концепции многих психотерапевтических направлений.
В это непростое время хочется привести фрагмент из небольшой, но великой книги XX века, написанной одним из самых человечных и мужественных представителей нашей профессии Виктором Франклом:
«На свете есть две «расы» людей, только две! – люди порядочные и люди непорядочные. Обе эти «расы» распространены повсюду, и ни одна человеческая группа не состоит исключительно из порядочных или исключительно из непорядочных; в этом смысле ни одна группа не обладает «расовой чистотой!» То один, то другой достойный человек попадался даже среди лагерных охранников.
Лагерная жизнь дала возможность заглянуть в самые глубины человеческой души. И надо ли удивляться тому, что в глубинах этих обнаружилось все, что свойственно человеку. Человеческое – это сплав добра и зла. Рубеж, разделяющий добро и зло, проходит через все человеческое и достигает самых глубин человеческой души. Он различим даже в бездне концлагеря» (Франкл, «Сказать жизни «Да!». Психолог в концлагере»).
Сегодня наш коллега Борис Новодержкин очень верно написал: «Вопрос не в том, уходить ли сейчас кому-то из профессии психолога, а в том, что в неё наконец-то можно прийти. Всерьёз прийти, а не на уровне психотехнических игр и задушевных разговоров».
Приходите в профессию!